Почему вирусы (и коронавирусы) так трудно лечить по сравнению с бактериями

Sergi Maicas Prieto, Universitat de València

Кашель, насморк, лихорадка, мышечные боли? Мы посещаем медицинскую службу, чтобы получить надежный диагноз и, если возможно, эффективное и быстрое лечение. Если происхождение бактериальное, нам повезло. Несколько доз антибиотика обычно возвращают нас в нормальное состояние через несколько дней или недель. Наоборот, когда происхождение вирусное, ситуация осложняется. У нас нет антивирусного арсенала на том же уровне, ни по количеству, ни по эффективности. Иммунная система, во многих случаях, наш единственный союзник.

Бактериальные инфекции

Хотя они обычно путают, обе группы микроорганизмов радикально различаются, и мы не должны класть их в одну сумку. Бактерии – это одноклеточные живые организмы, которые не имеют определенного ядра (прокариоты), в отличие от клеток человека (ядра, эукариоты).

Когда бактерии живут с нами, они являются частью того, что мы знаем как микробиота. Есть десятки тысяч видов, которые являются частью этой концепции, так что мы можем рассматривать ее как еще один орган нашего тела. Его гены (микробиом) предоставляют почти в пятьдесят раз больше генетической информации, чем то, что мы имеем в сугубо человеческих клетках нашего тела. Сосуществование обычно мирное, и сосуществуют как наши ядерные клетки, так и бактерии.

Мы достаточно хорошо знаем наши бактерии, мы можем контролировать их патогенные механизмы и бороться с болезнями, которые они вызывают. Лечение бактериального заболевания, если у вас есть подходящий антибиотик, может быть относительно доступным. За исключением некоторых серьезных инфекций, вызывающих пневмонию или туберкулез или вызванных бактериями с множественной лекарственной устойчивостью, адекватная терапия антибиотиками противодействует бактериальному действию.

Вирусные инфекции

Вирусы это нечто другое. Это инфекционные агенты, которые неизбежно должны паразитировать на живой клетке, которая дает им укрытие, чтобы выжить и размножиться. Как и в случае с людьми-путешественниками, каждый вирус выбирает тип приспособления, который он выбирает более или менее конкретно.

Когда вирион (то есть вирус во внеклеточной фазе) обладает ключом к замку, который позволяет получить доступ к клетке, дверь открывается и запускается вирусная инфекция. Как только они вторгаются в клетки человека, они берут под свой контроль свои машины в свою пользу, за счет полного или частичного уничтожения самого хозяина. И для этого они используют несколько стратегий, которые также гораздо более изменчивы, чем стратегии клеток.

Плохо то, что антибиотики их даже не щекочут. При неправильном использовании – то есть для лечения вирусной инфекции – их воздействие на наш организм ослабляет наших бактериальных союзников. За исключением тех исключений, в которых вирусы и бактерии скоординированно воздействуют на нас, использование антибиотиков при вирусных заболеваниях отрицательно влияет на наше здоровье.

У нас уже есть антивирусное лечение?

Если ранее не было патологии или наша иммунная система ослаблена другой причиной, последствия вириаза могут быть незначительными, как это бывает при простуде). Наше тело просто реагирует и решает проблему самостоятельно. Это всего лишь неделя слабости, которая обычно облегчается симптоматическим лечением (обезболивающими).

Для борьбы с более агрессивными вирусами с более серьезными сопутствующими патологиями у нас есть несколько противовирусных препаратов. Особенно после того багажа, который принес нам СПИД, что увеличило количество и разнообразие доступных противовирусных препаратов. Каждый может быть применен только к определенным типам вирусов, потому что механизмы действия каждого вируса различны.

Задача противовирусного препарата в основном заключается в том, чтобы ингибировать репликацию вируса. Каждое лекарство пытается сделать это на другой стадии, блокируя адгезию вируса к клетке, проникновение, копирование ее нуклеиновой кислоты, синтез новых белков или созревание / высвобождение новых инфекционных частиц. Все стратегии предназначены только для того, чтобы дать нашей иммунной системе время для борьбы с болезнями изнутри.

Противовирусные препараты или вакцины против коронавируса?

СПИД можно лечить введением антиретровирусных препаратов, атакующих специфический белок, который позволяет вирусу размножаться. Однако против других респираторных вирусов, таких как коронавирус или грипп, эта стратегия невозможна. Прямо сейчас, чтобы бороться с коронавирусом, эффективные противовирусные препараты вводятся с состраданием против других вирусов, таких как Эбола, Марбург или MERS.

Под состраданием мы подразумеваем, что его использование разрешено для указания, не предусмотренного в его техническом паспорте, без абсолютной уверенности, что оно будет служить. Мы имеем в виду такие соединения, как REMDESIVIR, OSELTAMIVIR или RITONAVIR, которые тестируются в больницах для лечения пандемии. Даже лечение малярии, такое как хлорохин, похоже, оказывает положительный эффект.

Если текущие прогнозы подтвердятся через несколько месяцев, у нас будут вакцины против этого коронавируса. И да, в целом, против вирусов мы должны использовать каждую из имеющихся вакцин. Есть только один улов, и это то, что, поскольку вирусы мутируют постоянно и неумолимо, получение 100-процентных эффективных вакцин невозможно.

Если мы уже иммунизированы предыдущим воздействием или у нас есть вакцина (например, грипп), мы сталкиваемся с известным сценарием. Однако перед лицом пандемии, вызванной новым вирусом, таким как SARS-CoV-2, мы имеем более непредсказуемый характер. Реакционная способность меньше, и до тех пор, пока вакцины не станут доступными или большая часть населения не будет иммунизирована воздействием, последствия неизвестны.

На данный момент у меня есть некоторые сомнения. Если через несколько месяцев или, может быть, лет у нас будет вакцина против нового коронавируса, получим ли мы ее? Будут ли также возникать движения против вакцин против коронавируса? Вопросы остаются в воздухе.

Sergi Maicas Prieto, Профессор кафедры микробиологии и экологии. Директор магистра молекулярной, клеточной и генетической биологии, Universitat de València

Эта статья была первоначально опубликована в The Conversation. Прочитайте оригинал.